Читаем без скачивания Проблема с миром - Аберкромби Джо

Они неслись мерзкой волной, гикая и улюлюкая, топоча и болбоча, прихрамывая на ногах разной длины, средоточие зубов, когтей и безумной ярости. Перекрученные, бесформенные тела, пародия на людей, кое-как сляпанная из глины ребенком, из которого никогда не получится скульптора.

– Черт! – всхлипнул Хлыст.

Клевер ухватил его за плечо и крепко сжал:

– Спокойно.

В такой момент каждый думает о том, чтобы драпануть, – хоть полмыслишки, да имеется, – и достаточно одного, кто действительно это сделает, чтобы остальные решили, что это отличная идея. Не успеешь глазом моргнуть, как вместо ожидаемой победы будешь удирать по лесу от погони. А у Клевера слишком болели колени, чтобы гоняться по лесам, не говоря уже о том, чтобы делать это в качестве добычи.

– Спокойно, – прошипел он снова, глядя, как шанка карабкаются все ближе, как блестит солнце на зазубренных кромках их примитивного оружия, на пластинах и заклепках, вделанных в их громоздкие тела.

– Спокойно, – беззвучно выдохнул он, наблюдая, выжидая, пробуя момент на вкус.

Он уже мог видеть их лица – если это можно было назвать лицами. Один из передовых напялил на голову перемазанный кровью женский капор, другой размахивал ржавым человеческим мечом, у третьего поверх лица был приторочен конский череп, голова четвертого была покрыта шлемом, сделанным из ложек, – то ли он согнул их, нагрев на огне, то ли просто вколотил в свою башку. Между полосками металла пучились бугры шершавой кожи.

Главное – ухватить момент, прежде чем он проскользнет у тебя между пальцев.

– Копья! – взревел Клевер, и люди повыскакивали из подлеска, выставив длинные острые орудия вниз по склону ложбины, так что плоскоголовым было больше некуда бежать. Твари замешкались, заскользили по траве, цепляясь когтями, застигнутые врасплох выросшей перед ними чащей сверкающих лезвий. Один, не успев остановиться, полетел прямо на копья, насадил себя глоткой на острие и повис, плюясь черной кровью и пытаясь обернуться, с видом некоторого недоумения от того, что это не получается.

Клевер едва не пожалел его. Но жалость – это всегда потеря времени, особенно в бою.

– Стрелы! – снова заревел он, и бойцы, спрятанные по сторонам ложбины, высунулись из-за скал. Запели тетивы, и на шанка дождем посыпались стрелы, грохоча, отскакивая, втыкаясь в плоть. Клевер увидел одного, бешено молотящего лапами воздух, извивающегося в попытке дотянуться до древка, торчащего сзади из его шеи. Раз за разом лучники накладывали стрелы, натягивали и спускали тетиву – не сложнее, чем перестрелять ягнят в загоне. В обратном направлении пролетело одинокое копье, но отскочило от камня, не причинив никому вреда.

Плоскоголовыми начинало овладевать смятение. Похоже, шанка и люди, будучи загнаны в тупик и оказавшись под ливнем стрел, вели себя примерно одинаково. Один попытался вскарабкаться на скалы, в него вонзилось три стрелы, и он рухнул на голову другого. Третий ринулся прямо на копья и пропорол себе брюхо; лезвие раскромсало ему бок снизу доверху и вырвало из плеча металлическую пластину – на изнанке блеснули окровавленные болты.

Клевер увидел, как один плоскоголовый волочит другого, с засевшей в груди стрелой, пытаясь утащить его в тыл – почти то же самое, что сделал бы человек. По крайней мере, более великодушный человек, нежели он сам. Есть над чем задуматься. Неужели у плоскоголовых, помимо крови и воплей, напоминающих человеческие, имеются еще и чувства, как у людей?.. Потом в голову волочившего воткнулось древко стрелы, и он рухнул поверх своего товарища, и на этом демонстрация человеческих чувств закончилась. С обеих сторон.

Клевер почувствовал, что они готовы сломаться.

– Секиры! – заорал он, и копейщики расступились, очень даже аккуратно. Довольно похоже на то, как они практиковались, что в данных обстоятельствах казалось почти чудом. Из дыры повалили лучшие бойцы, которых дал ему Стур, – кольчуги, щиты и добрые секиры, молотящие плоскоголовых сверху, с горы, со звуком, похожим на стук града по жестяной крыше.

Нижний, конечно, был впереди всех. Это был мрачный ублюдок. Бешеный. Он дрался с тем полным отсутствием заботы о собственной безопасности, с которым люди обычно быстро расстаются, если не погибают от него еще быстрее. Чертовски сильный боец, но никто не хотел с ним связываться по причине того, что у него была привычка увлекаться настолько, что ему было уже все равно, кто попадет под его секиру на отмашке. Или даже под прямой удар, если на то пошло.

И тем не менее, если тебя послали драться с монстрами, неплохо иметь парочку монстров на своей стороне. Кроме того, откровенная радость, с какой Нижний кидался навстречу Великому Уравнителю, напоминала Клеверу его самого двадцать лет назад, когда его еще называли Йонасом Крутое Поле и неудачи еще не научили его ступать осторожнее.

Как раз когда он был готов поздравить себя с тем, что ему удалось остаться в стороне от заварушки, один из копейщиков взвыл и рухнул на землю, схватившись за плечо, и на его месте оказался гигант-плоскоголовый, с ревом потрясающий огромной шипастой палицей.

Клеверу еще не приходилось видеть шанка ни таких огромных размеров, ни настолько бронированного. Плоскоголовые любили заклепывать в свои шкуры любые металлические предметы, какие только могли найти, – но этот был с ног до головы покрыт коваными пластинами! Он зарычал, брызжа фонтанами слюны, и взмахом палицы сбил с ног еще одного человека. Остальные поспешно попятились, и Клевер мог без стыда признать, что он был в их числе, с такой же отвисшей челюстью и так же высоко поднятым щитом.

Великан шагнул вперед, занося палицу… потом хрипло вскрикнул, зашатался и упал на одно колено. Шолла, проскользнувшая ему за спину, деловито пристроила свой нож между двумя пластинами на его голове и долбанула по рукоятке обухом своего топорика – спокойно, словно вбивала гвоздь. Послышался глухой хруст, и нож вошел в череп шанка по самую рукоятку, вытолкнув один глаз из его окованной железом головы.

– Черт, – проговорил Клевер, когда гигант рухнул на землю возле его ног со звуком, напоминающим падение шкафа с кухонной утварью.

– Говорила же, я могу драться, – сказала Шолла.

Похоже, на этом дело было покончено. Последние несколько плоскоголовых драпали со всех ног. Клевер увидел, как одного из них срубили секирой – кровь хлынула водопадом, – другой упал со стрелой в спине. Еще парочка удирала вниз по ложбине еще быстрее, чем явилась сюда.

– Пускай бегут! – крикнул Клевер лучникам. – Пускай принесут весточку остальным. Будут держаться к северу от гор, и мы не будем ссориться. Захотят двинуться южнее – Великий Уравнитель ждет их!

Нижний смотрел им вслед: глаза расширенные, шальные, в бороде струйки слюны, кровь струится по лицу. Никто не хотел говорить ему, что бой окончен, и, говоря по чести, Клевер тоже не особо рвался. Но в том-то и дело – когда ты вождь, ты попросту не можешь воздеть руки к небесам и предоставить другим разбираться со всеми проблемами.

Поэтому Клевер осторожно подошел к нему, подняв одну руку с раскрытой ладонью, а второй теребя рукоять ножа сзади на поясе. В конце концов, нож под рукой никогда не помешает.

– Ну, полегче, – проговорил он, будто пытаясь усмирить злобного пса. – Спокойно.

Нижний глянул на него – и взгляд его был вполне себе мирным, как ни странно.

– Я спокоен, вождь, – отозвался он, утирая кровь с лица. – Правда, поранился.

– Ну, в драке не всегда стоит выбирать собственное лицо в качестве оружия.

Клевер отпустил нож и принялся осматривать изрубленные секирами, истыканные копьями, щетинящиеся стрелами трупы, которыми была теперь завалена ложбина. Бой выигран, и ему даже не пришлось ни разу поднять оружие.

– Клянусь мертвыми, – пробормотал Хлыст. На конце его копья был нанизан шанка. Он все еще подергивался.

– Смотри-ка, ты тоже достал одного, – удивился Нижний.

Поставив ногу плоскоголовому на шею, он одним ударом разрубил ему череп.